Доп.материалы
ВЕЛИКИЙ КАРЛИК
(публикация «Чело века» № 1 (11) 2005 г.)
История жизни
якутского монаха
НЕОБЫЧНЫЙ СТУДЕНТ
Этот могучий духом, прекрасный душой, обладающий светлым умом
человек всю жизнь оставался в маленьком теле, как бы подтверждая евангельские
слова: «Сила Божия в немощи совершается».
Георгий Иоасафович Бекренёв родился 22 апреля 1891 г. в селе
Сунтар Якутской области Вилюйского округа в семье якутского мещанина. В
Национальном архиве Республики Саха (Якутия) в метрической книге Сунтарской
Введенской церкви сохранилась запись о его рождении. Георгий был последним,
самым младшим ребёнком в семье. У родителей, Иоасафа Феодоровича и Пелагеи
Евсеевны, к тому времени было уже пятеро детей: Илья, Димитрий, Прасковья,
Афанасий и Моисей.
К сожалению, сведений о детстве Георгия найти не удалось.
Работа с архивными документами позволила собрать данные о его брате, Дмитрии
Иоасафовиче Бекренёве, также избравшем для себя духовную стезю. Можно сказать,
что, по крайней мере, двое из пяти сыновей якутского мещанина И.Ф.Бекренёва
перешли в духовное сословие.
В 1910 г. Георгий поступает в Якутскую духовную семинарию.
Архивные документы дают возможность составить некоторое представление о годах
его учёбы в Якутске. Так, например, в фонде семинарии имеются прошения Георгия
Бекренёва о переводе его с полуказённого на «полноказённое» содержание в связи
с бедностью. «Сам же я по своему не крепкому здоровью не могу добывать
средств…», – пишет семинарист. Документы свидетельствуют, что он был первым
учеником в классе, имел высокие баллы по успеваемости.
Закончив семинарию в 1915 г., Георгий становится студентом
Московской духовной академии (МДА). В начале ХХ века в Российской империи действовало
всего четыре академии – высших учебных заведения духовного профиля, и, как
правило, жители Восточной Сибири направлялись в Казанскую духовную академию,
как самую ближайшую. Факт поступления уроженца Якутии в МДА служит
доказательством незаурядных способностей
молодого человека.
Ректором академии являлся епископ Феодор (Поздеевский), с
которым судьба якута Бекренёва будет связана навсегда.
Московская академия имела монашеский уклад. Ректор сам
преподавал пастырское богословие, считал, что для духовного руководителя народа
необходим опыт личного аскетизма, и потому вёл аскетическую жизнь. «Если
Владыке нужно выпить стакан воды, – говорили о нём, – он выпьет половину. И так
во всём». На завтрак все собирались у епископа Феодора, где сообща обсуждали многие
вопросы. В такой творческой атмосфере происходило духовное становление
якутского студента.
Летом 1917 г. академию закрыли, в её помещениях
расположились ракетно-пулемётные курсы РККА. Но очень скоро обучение было
восстановлено в Высоко-Петровском монастыре.
НОВОЕ ИМЯ –
МОНАШЕСКИЙ ПУТЬ
Закончив в 1919 г. МДА со степенью кандидата богословия,
Георгий остался жить в Москве, где до 1921 г. работал счетоводом. Это были
тяжёлые полуголодные годы гражданской войны, политики «военного коммунизма» и
гонений на духовенство. Наверное, ему спокойнее и надёжнее было бы оставаться
чиновником, но в 1923 г. в Московском Даниловом монастыре Георгий Бекренёв
принимает монашеский постриг с именем Игнатий. С этого времени он постоянно
проживал в Даниловом монастыре, исполняя послушание в канцелярии, читал синодики.
В 1917 г. настоятелем монастыря был бывший ректор Московской
духовной академии архиепископ Феодор (Поздеевский). Данилов монастырь в эти
годы представлял собой братство учёных-монахов. Вместе с Владыкой Феодором туда
пришли лучшие студенты и выпускники академии, разделявшие его аскетические
взгляды. Учёные иноки не просто служили вместе, они вместе управляли
монастырскими делами, обсуждали проблемы. Патриарх Тихон называл братию
Данилова монастыря «Даниловский Синод». Часто в трудных вопросах он сам
советовался с монахами или посылал келейника: «Съезди, узнай, что там решили в
Даниловском Синоде». Жили монахи бедно. После вступления в силу ленинского
декрета «Об отделении церкви от государства» (1918 г.) у монастыря были отняты
почти все помещения. «Уплотнённые» монахи спали кто где – в церквях, на лавках.
В настоятельском корпусе, например, «келья» настоятеля была отгорожена
занавеской.
С мнением отца Игнатия считался сам епископ Феодор.
Протоиерей Сергий Сидоров, расстрелянный в 1937 г., вспоминал, что однажды
(было это в 1921 г.) ему пришлось сообщить Владыке об увлечении одного из
духовных детей архимандрита Симеона (Холмогорова) католичеством. Преосвященный
Феодор взволновался, начал осуждать католиков и называть их папистами и
еретиками. Вдруг в душной келье Владыки, где кроме него и гостя на узком диване
лежал с покрытой головой страдающий острыми мигренями архимандрит Симеон,
сорвался занавес, разделявший комнатушку наполовину, и появился маленький
сморщенный человек, безусый, со строгими глазами и крикнул Владыке:
– Не смей ругать чужие веры, берегись Бога, не
высокоумничай!
– Ну, ну, успокойся. Признаюсь, я слишком уж горжусь, –
благодушно откликнулся епископ. «Вот видите, какой он строгий», – обратился
архиерей к отцу Сергию, указывая на карлика. Тот улыбнулся, поцеловал руку
Владыке Феодору, благословившему его, и вышел из кельи. Этот эпизод
свидетельствует о духовной силе, свободе, смелости маленького монаха из Якутии.
По воспоминаниям даниловских монахов, отца Игнатия часто
приходилось носить на руках. Так, схимонах Михаил (Карелин) передал рассказ
отца Даниила (Козырева), расстрелянного в 1937 г., о том, что маленького, как
ребёнок, но с морщинистым лицом монаха часто дразнили ребятишки, поэтому о.
Даниил провожал о. Игнатия после службы. «Брал его на руки и нёс, спросив
прежде:
– Батюшка, благословите, я Вас буду на руках носить.
– Да что ты, упадёшь ещё.
– Не беспокойтесь, батюшка, не упаду…
Он голову свою положит мне на левое плечо, и так идём.
Ребятишки нас атакуют, но мы на них не обращаем внимания», – рассказывал отец
Даниил.
ГОЛГОФА МОНАХА
ИГНАТИЯ
В 20-х годах усилились гонения на Церковь, шли аресты,
закрывались монашеские обители. Данилов монастырь был закрыт на Пасху 1930 г.
одним из последних (и открыт впоследствии одним из первых в 1982 г.). Отец
Игнатий вместе с оставшейся братией монастыря служил теперь в храме Воскресения
Словущего в Старо-Даниловском переулке. Нетрудно представить, в каких условиях
проходило это служение – шло второе десятилетие власти большевиков, но Голгофа
монаха была ещё впереди.
Газеты того времени часто выдвигали лозунг: «Превратим
златоглавую столицу в Красную Москву» – город абсолютного безбожия. Власти под
любым предлогом арестовывали монахов и
священнослужителей, высылали их из Москвы, запрещая возвращаться обратно. Не
избежал этой участи и отец Игнатий. 28 декабря 1930 г. он был арестован по
обвинению в антисоветской агитации и заключён в Бутырскую тюрьму, а 3 января
1931 г. осуждён по статье 58-10 УК РСФСР и приговорён к трём годам высылки,
которую отбывал в Пинежском районе Архангельской области. Конечно, монаха
Игнатия, привыкшего к якутским морозам, не могли испугать архангельские холода,
но, несомненно, тяготило пристальное наблюдение властей.
Высланная из столицы даниловская братия стала селиться в
100-километровой зоне вокруг Москвы. В 1933 г., по окончании срока ссылки, отец
Игнатий нашёл приют в городе Кашира Московской области у архимандрита Серафима,
с которым был знаком ещё в духовной академии и монастыре. Отец Серафим (Григорий
Юрьевич Климков, в схиме Даниил) был одним из самых известных даниловских
духовников в 20-х годах ХХ века, неоднократно арестовывался, многие годы провёл
в ссылке и лагерях, а когда числился на «свободе», скрывался у знакомых,
нередко находясь на нелегальном положении. Он один из немногих пережил это страшное время.
Через год отец Игнатий переехал в город Киржач Владимирской
области и поселился у ещё одного даниловского монаха схиархимандрита Симеона
(Холмогорова). Вместе с ним он был арестован в декабре 1936 г. и отправлен в
тюрьму города Иваново, где проходил по делу о так называемом «Даниловском
иноческом братстве» во главе с архиепископом Феодором. Следствие длилось восемь
месяцев.
9 сентября 1937 г. Георгий Иоасафович Бекренёв (как и все
остальные члены братства) был осуждён тройкой при УНКВД по Ивановской области
по прежней статье 58-10, 11 и приговорён к высшей мере наказания – расстрелу. В
тот же день приговор был приведён в исполнение.
ПАМЯТЬ ВЕЧНАЯ
Тело якутского монаха покоится в Ивановском городском парке.
Сейчас на братской могиле над ним и всеми погибшими стоит православный крест.
В 1989 – 1994 гг. отец Игнатий Бекренёв был реабилитирован.
Но ему, пребывающему сейчас в Божиих обителях, это, конечно, не нужно. Это
нужно нам, тем, кто хочет познать историю своего народа, кто хочет понять, чем
жили его предки, тем, кто ходит в открывающиеся храмы и тем, кто сомневается в
вере христианской. Дождётся ли наш земляк того, чтобы кто-то из якутян приехал
поклониться на могилу раба Божия Игнатия, погибшего за свою веру, и помолился
об упокоении его души? Впрочем, молиться о нём мы можем и здесь, так же, как
отец Игнатий молится о своём якутском народе, о своих родных, предстоя перед
Богом в Царствии Небесном. Молитвами таких вот неизвестных праведников,
исповедников, мучеников укрепляется сегодня в Якутии православная вера и
хранится мир на нашей земле.
Инна
ЮРГАНОВА, кандидат исторических наук,
Ирина Дмитриева, кандидат философских наук
Источник: http://sakhalogos.ru/index.php/-1-11-2005/274-2010-01-16-14-12-41/545-2010-01-07-12-39-08.html
