Доп.материалы

Из книги Зосимовский Патерик. Жития святых и подвижников благочестия Свято-Смоленской Зосимовой пустыни" в 2-х томах. - Зосимова пустынь, 2014 г. С. 193 - 200.

Архимандрит Никита

Архимандрит Никита, в миру Николай Николаевич Курочкин-Степанов, родился 19 ноября 1889 года в деревне Карцево Звенигородского уезда Московской губернии. Детство свое он провел в Москве при Высоко-Петровском монастыре, в котором уже с восьмилетнего возраста канонаршил на богослужениях, обладая очень красивым голосом, а с 1902 года был на постоянном послушании. Здесь зародилось у него желание принять монашество. Когда решение утвердилось, Николай стал искать обитель, где можно было бы проходить монашеский подвиг в смирении и послушании. Он искал подлинного старческого руководства и, обойдя многие монастыри, избрал себе Зосимову пустынь, признавая впоследствии, что это было самое благодатное место, какое он когда-либо встречал. В 1911 году Николай становится зосимовским послушником. Духовным руководителем его стал благочинный пустыни иеромонах Мелхиседек, келейник и духовный сын игумена Германа. В 1915 году Николая призывают на военную службу и посылают на фронт. Во время февральской революции из-за болезни он вернулся с фронта обратно в монастырь.

18 апреля 1919 года он был пострижен в мантию с именем Никита и 10 октября 1920 года рукоположен в иеродиакона.

По закрытии Зосимовой пустыни иеродиакон Никита переезжает в любимый с детства Высоко-Петровский монастырь, куда его приглашает Владыка Варфоломей. 1 июня 1923 года его рукополагают в иеромонаха. Там он полагает начало старческого подвига. Его ревность о Господе и мудрое руководство привлекли к нему множество духовных чад.

В 1924 году «при разгрузке города Москвы от монашествующего элемента» старец был административно выслан на три года в город Осташков Тверской губернии. Из письма зосимовского схимонаха Симона известно, что он пребывал в то время в Новосоловецкой пустыни. Но по окончании срока высылки в 1927 году сразу вернулся в Высоко-Петровский монастырь. 10 июня 1929 года отец Никита был возведен епископом Варфоломеем в сан архимандрита. Смиренномудрый зосимовский инок был благочинным и канонархом монастыря.

Отец Никита был очень тонким, мудрым, вдумчивым старцем. В отношениях с чадами проявлял уступчивость, был терпелив к немощам, подолгу ждал исправления, смирял мягко, наказывал редко, хотя иногда бывал резок и строг. Не любил напыщенных рассуждений вместо откровения помыслов. Душа  его была нежная, временами просто детская. Старец обладал такой удивительной чистотой, что рядом с ним не могло удержаться ничто темное.

Архимандрит Никита никогда ничего о себе не рассказывал. Его смирение и сознание своей греховности были таковы, что не позволяли никого никогда  осуждать. Он говорил: «Самое главное — это смирение. Смиренный человек никогда не падает, ибо он и так лежит на земле». Старец почитал себя за ничто, а о той благодати, которая исходила от него, говорил, что ее дает Господь ради приходящих к нему людей. Своей духовной дочери, Ольге Александровне Кавелиной, он однажды открыл свои переживания (старец жил в то время под Волоколамском, а Ольга Александровна из Москвы через близких передала ему откровение помыслов): «Я, когда прочел твою писанину, понял, что ты делаешь. Знаешь, я ходил по комнате, как зверь в клетке, я готов был пешком идти в Москву». У старца была необыкновенная ответственность за своих духовных чад, за их духовное состояние.

Самым близким его другом был преподобный Игнатий, а участь  по воле Божией оказалась тесно связанной с участью другого ученика зосимовских старцев — архимандрита Зосимы, с которым они были неразлучны со времени пребывания в Высоко-Петровском монастыре. Отец Зосима и отец Никита были большими друзьями. Этих двух друзей Владыка Варфоломей называл «пирги» (по-гречески — «столпы»).

28 декабря 1930 года архимандрит Никита был арестован. Вместе с ним увезли и отца Зосиму. На допросах они держались уверенно и открыто, не принимая никаких обвинений. На вопросы об отношении к советской власти отвечали, что принимают ее как Божие попущение. Отец Никита на допросе говорил: «Советскую власть я признаю как власть, поставленную от Бога, при ней духовенство также освободилось».

Приговор исповедникам был зачитан почти одновременно: отцу Зосиме 31 декабря 1930 года, а отцу Никите 1 января 1931 года. Обвинены они были по статье 58/10 (без указания части) Уголовного Кодекса РСФСР. Как было сказано в обвинительном заключении, «бывшие монахи ликвидированных монастырей и подворий... попы и бывшие торговцы, будучи активными церковниками, считающими соввласть "властью антихриста "... живя скопищами, занимались активной антисоветской деятельностью, выражающейся в организации нелегальных антисоветских "братств " и "сестричеств ", в оказании помощи ссыльным единомышленникам, произнесении проповедей контрреволюционного характера, антисоветской агитации о религиозных гонениях, чинимых соввластью, и распространении всевозможных провокационных слухов среди населения, квартиры их являлись убежищем для всякого рода контрреволюционного элемента».

3 января 1931 года Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ СССР старцы были приговорены к высылке в Северный край на три года. Ссылка была вольная, но очень тяжелая. В январе 1931 года, в два часа ночи, без теплых вещей их привели на вокзал. Зимнюю одежду духовные чада смогли принести им только днем, когда этап уже ушел, да и все равно уголовники бы ее отобрали. По железной дороге заключенных доставили на одну из станций за Вологдой, а далее своим ходом гнали с утра до вечера, от деревни к деревне до места назначения. В селах разводили по домам местных жителей, где ссыльных принимали с неохотой. Сначала старцы были под Архангельском на загрузке леса. По милости Божией из близлежащей деревни к ним приходил один паренек и совершенно безвозмездно помогал.

Там отцы оставались недолго и были вскоре определены на новое место ссылки, находившееся в районе реки Пинеги. Когда их отправляли этапом, на улице был такой мороз, что в воздухе искрились серебряные блестки. Отец Никита был очень болен и ощущал сильный жар, он думал, что не дойдет и замерзнет по дороге. Но Господь и Матерь Божия не оставляли без поддержки своих верных рабов. На одной из остановок произошло чудесное событие, после которого старцы укрепились духом, осознав, что все совершается по премудро ведущему их Всеблагому Промыслу Божию. Сам старец Никита потом рассказывал своей духовной дочери: «Ты знаешь, когда я уже не различал дороги и ноги полностью окоченели в легоньких хромовых сапогах, то подумал, что идти дальше не смогу. Добрались мы до очередной деревни. Стоим. Весь этап разводят по домам, а мы с отцом Зосимой все стоим и стоим. А уже темнеет, мороз крепчает, ноги отваливаются. Тут подходит к нам молодой человек и говорит: "Пойдемте со мной ". Мы идем за ним, заходим в дом, и там нас встречает женщина с радостным восклицанием: "Так вот кого мне Господь-то послал! " А я смотрю: "Боже мой! " — у нее накрыт праздничный стол: пироги, суп. Она накормила нас, омыла и попарила мне ноги. Мы были необычайно удивлены и спросили ее: "Скажите, почему Вы нас так встречаете? " "Вы знаете, —  ответила она, — я сегодня видела необычайный сон, но сначала не обратила на него внимания, а когда заснула опять, он повторился второй раз; на меня взирала Светоносная Жена, которая повелела мне: — Ты смотри, прими их, прими их. Ты знаешь, кто они и куда идут? Они рабы Мои. И я стала думать, кого же я должна принять. Поставила тесто и весь день поглядывала в окно. Потом смотрю — батюшки! — этап гонят, так вот кого принять-то надо! И послала к этапу своего сына, который вас и привел ".

И пришло мне на память, как святитель Иоанн Златоуст шел в ссылку и что Господь всегда промыслительно посылает помощь, а значит, надо идти дальше. От этапа я уже не отходил», — заключил свой рассказ старец.

Вернулись старцы в декабре 1933 года. Священноначалием они были определены на служение в Знаменскую церковь села Ивановское под Волоколамском.

Под скромной, кроткой внешностью архимандрит Никита носил в себе все изобилие даров духовных. Небольшого роста, полненький,  с округлым детским лицом, он вменял себя в ничто как духовник, но не отказал в окормлении обратившейся к нему монахине Евпраксии. Это была верная помощница находившегося в это время в заключении схиархимандрита Игнатия, благословишего ее и остальных своих духовных чад обращаться к отцу Никите за руководством. А после расстрела архиепископа Варфоломея в 1935 году и духовные дети владыки также перешли к старцу. Таким образом, у отца Никиты появилось более ста человек новых духовных чад.

Он обладал прекрасным голосом, чтение его на службе было просто усладительным, каждое словечко было слышно, оно так и катилось — часами прихожане не уставали слушать, как он читает или канонаршит.

Старец предвидел свою скорую кончину и имел об этом откровение. Когда О. А. Кавелина приехала к отцу Никите Великим постом 1937 года, он сказал: «Мне умирать надо. Все равно меня так не оставят: сошлют без права переписки, и пропадешь без вести; лучше, чем есть, не будешь, а то, что есть, растеряешь. Мне умирать надо». На мольбу взять ее с собой он ответил: «Тебя — нет, тебе пострадать надо. Я тебе сказал все, и, если в жизни не найдешь ответа, значит плохо слушала, вини себя. Я тебя встречу там, и только от тебя зависит, какой ты придешь».

На Пасху с ним был очень преданный духовный сын, иеродиакон Феодор (Богоявленский). Сын консула, погибшего в Персии, студент медицинского факультета Московского университета, позже солдат, активный участник борьбы с беспризорностью, принявший постриг в Высоко-Петровском монастыре, Феодор буквально боготворил своего старца, во всем ему был послушен, хотя трудно ему было смирить свою дворянскую гордость. Отец Никита очень строго им руководил. К этому времени отец Федор уже отбыл три года в лагерях.

2 мая отец Никита позвал к себе своих духовных детей для последнего наставления в Волоколамск. Старец всех исповедовал и благословил всем причащаться. После исповеди он поставил их на земные поклоны (хотя поклоны были отменены по Уставу) перед чудотворной иконой Знамения Божией Матери, вручая Покрову Царицы Небесной своих чад. После Причастия раздал всем по пасхальному яйцу и немедленно отправил на станцию, ибо народу было так много, что это могло вызвать подозрение у властей.

6 мая, на праздник великомученика Георгия Победоносца, отец Никита совершил Божественную литургию. Днем у него случился инсульт, после которого его полностью парализовало. Он сам себе несколько раз читал отходную, был все время в сознании и не говорил ни слова, только читал молитвы. Он молился: «Господи, если и не сердечное, то хоть словесное покаяние прими». Все дни и ночи болезни старца за ним ухаживал отец Феодор. После смерти своего духовного отца он, по ходатайству церковного совета, заступил на его место и послужил в храме до 1940 года. Оба этих подвижника — учитель и ученик — запечатлены П.Д. Кориным среди персонажей на полотне «Русь уходящая (Реквием)».

 Преставился старец 12 мая 1937 года в 15 часов 20 минут, имея от роду всего сорок семь лет. Погребение отца Никиты было очень многолюдным, торжественным, оно больше походило на праздник, чем на печальный обряд. 

«Оторвалась часть души моей! — писал своим духовным дочерям зосимовский старец Игнатий. — Рана эта от продолжительности дней будет не заживать, а бередиться с каждым днем от лишения удовлетворения потребности в нем… Пирг не умер, но жив и продолжает путь к Живому Богу. Он отошел Ему поклониться радующеся и праздновать Пасху вечную». 

Упокой, Господи, душу раба Твоего архимандрита Никиты.